Женщинам постоянно свойственно драться в примерочных. За мир можно не волноваться, Третья мировая война может начаться только в женской примерочной, когда женщины не поделили шляпку.

Александр Гудков: Ирина Александровна, ну шапка — просто бомба. На границе под санкции попала. Правда. Потму что цвет — норвежский лосось. Лично для вас в ящиках из-под бананов из Копенгагена привезли. Ну что вы.
Наталья Андреевна: Мне нужно подумать.
Александр Гудков: А что тут думать, скидка бешеная. 500 евро за Модесто Бертотто, продают только на похоронах Модесто Бертотто. У меня у самого слюнки текут. Я не могу в такой шапке дома появиться, у меня отец десантник.
Наталья Андреевна: Не давите на меня, Всеволод, мне надо подумать.
Александр Гудков: Что тут думать, давайте к зеркалу. Боже! Как вас любит зеркало! Вы просто куколка, ну правда, посмотрите.
Екатерина Варнава: Всеволод, Всеволод! Всеволод, умоляю, спасай меня.
Александр Гудков: Сколько лет, сколько зим, Линда Уткина. Что случилось?
Екатерина Варнава: Представляешь, открыла свой гардероб, оттуда пахнуло смертью, все мои луки умерли. Проплакала 9 дней, а сегодня решила прийти. Матерь Божья, Всеволод. Это же цвет норвежский лосось. Модесто Бертотто, беру, не глядя
Наталья Андреевна: Извините, просто я ее примеряла.
Екатерина Варнава: Фу, дура, напугала. Я уже подумала, что со мной манекен из детского отдела заговорил.
Наталья Андреевна: Всеволод, снимите шляпу с этого трухлявого дерева.
Александр Гудков: Девочки, не ссорьтесь, у меня есть точно такая же шляпа, но цвет — глубокий индиго. Под ваши глаза.
Наталья Андреевна: Знаете, оставьте себе эту шляпу. Вам надо большие шляпы носить. Вдруг дождь, все же смоется, все лицо. У вас же и нос и губы армянские мультипликаторы рисовали.
Екатерина Варнава: Послушайте, меня хотя бы дорисовали. А не как вас — набросок женщины.