Замечательная актриса живет в каждой женщине, но не во всех актрисах живет внутри замечательная женщина. Сегодня вы увидите театралку, которая так в жизни заигралась, что оказалась в милиции.

Марина Федункив: Я им всем с утра роль раздала. Псы. Теперь справляйтесь сами. За что, я спрашиваю, за что меня бросили в эти бетонные казематы.
Олег Верещагин: Гражданка, вы нарушали порядок в общественном месте.
Марина Федункив: С какого такого перепугу у нас дом культуры стал общественным местом. Я вас спрашиваю. Алле! Алле! Кто-то трубку брать будет. Спасибо, очень приятно, не стоило так тратиться. На будущее, я обожаю тигровые, дальневосточные.
Олег Верещагин: Гражданка, вы это сами собственными руками нарвали, когда мы вас за ноги из клумбы никакую волокли.
Марина Федункив: Волокли, фу, какое ужасное слово «волокли», меня сейчас стошнит.
Олег Верещагин: Петров, тазик неси. Гражданка, давайте-ка все сначала и по порядку. Как вы в 11 утра находитесь в таком сильнейшем опьянении?
Марина Федункив: Я? Я пила? Да я чиста как вологодские росы. У вас тут шикарная акустика, почему не пользуетесь этим. Я просто еще от роли не отошла.
Олег Верещагин: От какой роли?
Марина Федункив: Джульетты.
Олег Верещагин: Джульетта. Ха! Гражданка, вы себя в зеркало видели.
Марина Федункив: Вот, режиссер так сказал, гад. Мне должна была достаться эта роль, а не этой старой нимфоманке Раздригаевой. Офицер, бабе 96 лет, а она там что-то пудрит. Что там пудрить. Там в морщины бетон заливать надо.
Олег Верещагин: Вы отходите от темы.
Марина Федункив: Я даже ей яд в чай подливала, а она выпила и ничего. Смерть и Раздригаева — двоюродные сестры.